Вы отмечаетесь в комментариях, а я даю Вам 7 (или не 7, как получится) ассоциаций с Вами, которые мне первыми придут в голову. У себя в дневнике Вы пишете, как эти вещи к Вам относятся или как они с Вами связаны, - как хотите, так эти ассоциации и объясняете.
Себе выпросила:
балконы, туманы и гололед, небесные трамваи, десять сортов воды в море, чужие ботинки, игрушки-игольницы, Бетховен.
Балконы - это такие архитектурные излишества, типа большой груди и пышных ягодиц, только у домов. Балкон - это смотреть на залив и проветриваться от жары прохладным ветерком с залива, или купаться под дождём как птица, потому что семнадцатый этаж и дождь под сорок пять градусов. Это звонить маме чтобы на что-то пожаловаться, а узнать, что тебя теперь ждёт на одного человека меньше.
Туманы и гололёд - это, безусловно, та ещё задница, потому что обозначает нижний порог комфортной температуры. Это пробки, перебегающие пешеходы, матерящиеся хирурги в Джанелидзе и на станциях переливания крови. Это значит, что когда туман рассеется - будет солнце. А гололёд стает и будет лужа. А люди из семидесяти килограмм фарша обратно не поднимутся.
Небесные трамваи ходят по путям, которые остаются после пролетевших самолётов. Пути периодически рассеиваются, но трамваи изворотливые и могут слегка подогнать свой маршрут. На небесных трамваях катаются незачавшиеся дети. Их таких совсем немного, меньше, чем зачавшихся и родившихся, это те дети, которые появляются, когда двое людей вместе думают - "А не родить ли нам маленького?". Но сначала надо построить дом, насажать сад, купить машину, поднять фирму - и вот со временем ребёнку уже так нравится кататься на небесных трамваях, что он не спешит к своим родителям.
Десять сортов воды в море - никогда не считала сорта воды в море, да и морей я ещё видела недостаточно, чтобы говорить наверняка. Но думается мне, что когда море в считаные секунды, после незаметного глазом, но ощутимого кожей века изменения ветра превращается из шёлкового покрывала в алюминиевую тёрку - это сменяется вода. Не то, чтобы эти сорта лежали на разной глубине или что-то такое - они как бы переходят друг в друга. Как будто это разные агрегатные состояния жидкой морской воды.
Чужие ботинки. Не могу удержаться от одной ассоциации. Это рассказ Хэмингуэя из 6 слов. For sale: baby shoes. Never worn. Чужие ботинки. Не мои. Никакого отношения ко мне не имеют. Какого хрена мне делалось так плохо, когда моя одногруппница притащила этот рассказ со своего английского и рассказала нам?
Игрушки-игольницы - это куклы-вуду. Я сама хочу сделать себе игольницу в виде нашего декана, чтоб он был здоровенький, единоросский выкормыш.
Бетховен. Как человек с хоть каким-то музыкальным образованием, я честно пыталась думать о Людвиге, но в голову лезет один сенбернар. Все ребята в моём детстве хотели такого пса! А у меня был такой, он был практически мой, по крайней мере, в пять лет я так думала. Это был уличный бобик, с меня тогдашнюю росточком. Видимо, без сенбернарских кровей в его родословной действительно не обошлось, ибо он был пятнист как Бетховен, слюняв как Бетховен и так же добр, как Бетховен. Самое яркое моё воспоминание, первый друг в Осетии. Единственное чёткое воспоминание из дымки первых десяти лет жизни.
Это всё. Слова странные, но я постаралась исполнить.